ЕЩЁ РАЗ О «22 ИЮНЯ»
(как описываются последние предвоенные дни в мемуарах известных маршалов и что такое «Директива № 1» на самом деле)
Интересно ведет себя командующий. С одной стороны он самовольно даёт команды занять «предполье» и чуть не войну готов начать хоть завтра, а с другой – только по настоянию начальника штаба округа соглашается вернуть с полигонов артиллеристов и саперов в места дислокации?
«…В Москве, безусловно, обстановку по ту сторону границы знали лучше нас, и наше высшее военное командование приняло меры. 15 июня мы получили приказ начать с 17 июня выдвижение всех пяти стрелковых корпусов второго эшелона к границе. У нас уже все было подготовлено к этому. Читатель помнит, что мы еще в начале мая по распоряжению Москвы провели значительную работу: заготовили директивы корпусам, провели рекогносцировку маршрутов движения и районов сосредоточения. Теперь оставалось лишь дать команду исполнителям. Мы не замедлили это сделать.
На подготовку к форсированному марш-маневру корпусам давалось от двух до трех суток. Часть дивизий должна была выступить вечером 17 июня, остальные — на сутки позднее. Они забирали с собой все необходимое для боевых действий. В целях скрытности двигаться войска должны только ночью. Всего им понадобится от восьми до двенадцати ночных переходов.
План был разработан детально. 31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте; 36-й стрелковый корпус должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня; 37-му стрелковому корпусу уже к утру 25 июня нужно было сосредоточиться в райоие Перемышляны, Брезжаны, Дунаюв; 55-му стрелковому корпусу (без одной дивизии, остававшейся на месте) предписывалось выйти к границе 26 июня, 49-му — к 30 июня.
Чтобы гитлеровцы не заметили наших перемещений, районы сосредоточения корпусов были выбраны не у самой границы, а в нескольких суточных переходах восточнее…»
( Именно об этих 5-ти стрелковых корпусах второго эшелона общей численностью под 200 тысяч штыков, что, начиная с 17-18 июня, начали выдвигаться к границе из глубины округа и пишет в своей книге А. Исаева о начале Войны в Киевском Округе: «Дубно. 1941. Величайшее танковое сражение Второй мировой». Управления 36-го, 37-го, и 49-го стрелковых корпусов (т.е. командирский состав и частично рядовой сержантский и сверхсрочники этих корпусов) участвовали во всех военных компаниях – Польском походе, Бессарабской и Финской компаниях. То есть это были самые боеспособные и подготовленные части округа, имеющие боевой опыт! А следом за стрелковыми корпусами должны были двинуться ещё 4 механизированных корпуса второго эшелона. Что составляло ещё около 150 тысяч бойцов. (Всего в КОВО было 8 мехкорпусов.) Также Исаев указал, что движение к границе начали ещё три отдельные стрелковые дивизии этого округа, общей численностью под 50 тысяч штыков. А потом А. Исаев написал замечательную фразу по поводу того, что происходило в последние дни перед 22 июня в КОВО: «Фактически выполнялись мероприятия заложенные в план Прикрытия…». )
«…Для контроля за организацией марша Военный совет потребовал послать в каждую дивизию представителей оперативного отдела штаба армии. Но их просто не хватило бы, поэтому пришлось привлечь офицеров и из других отделов.
… Все это вынудило напомнить генералу Пуркаеву мою давнишнюю просьбу об увеличении состава оперативного отдела. Присутствовавший во время разговора генерал Антонов покачал головой:
— Эх, Иван Христофорович, где там увеличивать. Говорят, Генеральному штабу приказано в двухнедельный срок наметить новое сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов... Так что и ты прикинь, с кем тебе расставаться.
— Где этот приказ? — раздраженно спросил Пуркаев.
— Сегодня или завтра мы его получим, — спокойно ответил наш специалист "по организации и мобилизации".
— Вот когда получим, тогда и будем думать. — Помолчав, Пуркаев добавил: — А оперативный отдел я не позволю сокращать. Ищите за счет других отделов.
— Есть, Максим Алексеевич, — охотно согласился Антонов. Оставалась радоваться, что хоть сокращать-то начальник штаба запретил... (Приказ этот мы так и не успели выполнить: началась война. И мне впоследствии стало казаться, что просто не могло быть такого приказа за неделю до начала боев. Работая над этой книгой, я решил проверить, не подвела ли меня память. Оказалось, что такой приказ все-таки был.)…»
Интересно собирались устраивать «сокращение штатов центрального и окружных аппаратов на двадцать процентов» в Генеральном штабе за неделю до начала войны. Жаль, не написал маршал кто до такого додумался в наркомате обороны в Москве.… Жаль что не оставил своих мемуаров генерал армии А.И. Антонов, что в июне 41-го был начальником «Оргмоб управления» («…специалист "по организации и мобилизации"…») КОВО, а закончил Войну начальником Генерального штаба. Антонов считался выдвиженцем и даже «любимчиком» Сталина, и он как раз и мог бы пролить свет на те дни и прояснить – какую долю ответственности несут все должностные лица. От Сталина до командующих округов. Однако, в те годы, когда стала создаваться версия от Г.К. Жукова на события «22 июня», такие как Антоновы, через которых согласно их должностных обязанностей проходили все приказы и директивы из Генштаба в округа в последнюю мирную неделю, предпочли отмолчаться…
Таким образом, подытоживая воспоминания офицеров разного уровня в разных округах (особенно слова начальника оперативного отдела округа!), писавших свои воспоминания в разные годы и при разных правителях, выясняется, что в Прибалтике и на Украине, части этих округов начиная с 15 июня начали получать приказы из Генштаба на выдвижение к границе, на рубежи обороны. Части (стрелковые корпуса в КОВО и танковые дивизии в ПрибОВО) поднимались по тревоге, при этом они были все укомплектованы до практически полных штатов личным составом из числа резервистов, призванных на «учебные сборы» ещё в мае, были полностью отмобилизованы и вооружены для ведения боевых действий. То есть, все боевые части в Прибалтике и на Украине, получившие эти приказы (о которых прямо говорит Баграмян, служивший тогда в КОВО) по факту были приведены в состояние «полной боевой готовности» приказами из Москвы! Не по «собственной инициативе», не «вопреки тирану-Сталину», а именно по приказу из Москвы они приводились в боевую готовность и начинали выдвижение к границе начиная с 15 июня 1941 года, «на учения». (При этом эти части даже стрелковое вооружение уже имели самое новое – самозарядные винтовки СВТ-38, СВТ-40, которыми вооружали, прежде всего, именно боевые подразделения стрелковых частей.)