Больше протоколов допроса Павлова в сборнике Яковлева нет. А вот что можно прочитать из показаний Павлова в сборнике документов подготовленного полковником ФСБ В.П.Ямпольским. «…Уничтожить Россию весной 1941 г.» (А. Гитлер, 31 июля 1940 года): Документы спецслужб СССР и Германии. 1937-1945 гг.», М. 2008 г. Также эта книга есть на сайте --
В сборнике опубликованы 4-е из 5-ти протоколов допроса Павлова. Один так и остался засекреченным.
Протокол № 1 это протокол от 7 июля 1941 г. Следующий допрос проводился 9 июля, затем протокол от 11 июля, затем странный перерыв до 21 июля, и допрос на судебном заседании 22 июля. Все эти протоколы Ямпольским приведены. Не приводится только протокол от 21 июля, т.к. он засекречен до сих пор. Допросы ведутся не очень долго по времени. В среднем по три-четыре часа в день. Даже суд, начавшийся 22 июля в 00.20, закончился уже в 3.25. Только первый допрос от 7 июля продолжался с 1.30 до 16.10 – почти 15 часов. Но и протокол этого допроса самый большой.
По ходу допроса Павлов вроде как признает личную ответственность, и личную вину, но всячески уклоняется от признания именно заговора и участи в нем, организованного в сговоре группой командиров. Дело в том, что обвинение по ст. 58, «измена родине» и «заговор» группой лиц однозначно тянул на расстрел. А вот некая «халатность» и «невыполнение своих должностных обязанностей» могло помочь отделаться понижением в должности и отправкой на фронт. И когда в Политбюро решался вопрос об участи Павлова и мере его наказания, то не все члены Политбюро голосовали именно за «расстрел». На расстреле настоял именно Г.К. Жуков. Ему проще всего было это сделать, заявив, например, что его и наркома Директивы от 13-18 июня о повышении боевой готовности и о начале выдвижения частей к границе, Павлов умышленно просаботировал и это в итоге действительно и привело к общему развалу фронта и сдаче Минска на 6-й день войны. Но вот что сам Павлов сообщает о событиях последней недели перед 22 июня и о том, как им выполнялись приказы из Москвы от 13-15 июня.
«…№ 3. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича. Павлов Д. Г., 1897 года рождения, уроженец Горьковского края, Кологривского района, деревни Вонюх*. До ареста командующий Западным фронтом, генерал армии, член ВКП(б) с 1919 г. 9июля 1941г. Допрос начат в 12 час. 00 мин. Ответ: …мною был дан приказ о выводе частей из Бреста в лагеря еще в начале июня текущего года, и было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста. Я этого приказа не проверил, а командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали. Я доверил Оборину — командир мехкорпуса — приведение в порядок мехкорпуса, сам лично не проверил его, и в результате даже патроны заранее в машины не были заложены. ( Речь идет о приведении мехкорпуса Оборина в боевую готовность. И Павлов опять уверяет, что отдал команду командующему 4-й армии Коробкову на вывод дивизий и частей из Бреста. Однако в книге И. Б. Мощанского «Утрата-Возмездие», М. 2009 г., говорится, что на артполигоне 4-й армии, что находится южнее Бреста, на утро 22 июня вообще намечалось провести в присутствии представителей округа запланированное округом же опытно-показательное учение на тему: «Преодоление второй полосы обороны укрепленного района». Привлекались подразделения 459 стр.полка и 472 артполка 42 стр. дивизии и два батальона 84 стр. полка 6 стр. дивизии дислоцированных в Бресте. К учению привлекался весь высший и старший комсостав 4-й армии до командиров отдельных частей включительно. Перед учениями намечалось показать командному составу боевую технику. Для этого на полигон пригнали танки Т-26, Т-38, бронеавтомобили, привезли артиллерию, стрелковое оружие, средства связи. Подготовкой показа занимался командир 22 танковой дивизии. 20 июня Коробкову пришла телеграмма из округа подтверждающая проведение учений: «Учения 42 стрелковой дивизии провести на одном из учебных фронтов второй полосы долговременной обороны укрепленного района. Для увязки вопросов организации учения 21.06.41 выезжают представители наркомата обороны. 20.06.41. Климовских». Вечером 21 июня Павлов отложил, но не отменил учения. Техника осталась на полигоне в ночь на 22 июня, а командиры, вызванные на учения, возвратились в свои части. Утром же 22 июня немцы просто расстреляли как в тире выставленную на полигоне технику, в которой практически не было экипажей и обслуги.
Наверное, это Сталин сказал так сделать Павлову – «на днях война произойдет, а ты дружок, собери на «учения» технику на полигоне и оставь её там». Неужто кто-то мог запретить Павлову отменить данные «показательные занятия», тем более что в округа пошли уже с 13 июня директивы о выдвижении к местам сосредоточения и обороны частей этих округов???
В протоколе от 9 июля Павлов заявляет, что давал команду на вывод частей из Бреста «в лагеря еще в начале июня текущего года», а не в ночь на 22 июня, как в протоколе от 7.07.41 г. Павловым «было приказано к 15 июня все войска эвакуировать из Бреста». Павлов опять сваливает всю ответственность на своего подчиненного, на Коробкова. Мол, «командующий 4-й армией Коробков не выполнил его, и в результате 22-я танковая дивизия, 6-я и 42-я стрелковые дивизии были застигнуты огнем противника при выходе из города, понесли большие потери и более, по сути дела, как соединения не существовали».
Но если Павлов давал бы команды на вывод войск из Бреста, то никаких «показательных занятий» на 22 июня для частей 4-й армии под Брестом не планировали бы точно. Точнее отменили бы наверняка эти запланированные ранее «занятия». Какие к черту «занятия» на 22 июня, если 13-го пришла Директива о занятии рубежей обороны??? – К.О.Ю.) …В отношении строительства УРов я допустил со своей стороны также преступное бездействие… В результате моей бездеятельности УРы к бою готовы не были. Из 590 сооружений было вооружено только 180-190 и то очень редкими узлами. Остальные бетонные точки пришлось использовать как временно пулеметные гнезда и убежища. Такое положение с УРами дало возможность противнику безнаказанно их обходить и форсировать. … Я допустил беспечность с выдвижением войск к границе. Вместо того чтобы, учитывая обстановку за рубежом, уже в конце мая месяца вывести все свои части на исходное положение и тем самым дать возможность принять правильные боевые порядки, я ожидал директив Генштаба, пропустил время, в результате чего затянул сосредоточение войск, так что война застала большую половину сил на марше в свои исходные районы.
(Тут Павлов просто дурака валяет. Ведь майскую директиву из Москвы он выполнил, и план прикрытия был отработан. Дальше он как раз сообщает то, что сделал он и тот же Кирпонос – они определили выход частей на рубежи обороны аж к началу июля. Однако и тут эти даты устанавливала Москва – Генштаб, Жуков. При этом Павлов признает что «затянул сосредоточение войск, так что война застала большую половину сил на марше в свои исходные районы», но свалил вину за это на Генштаб. Мол, «я ожидал директив Генштаба, пропустил время…». Так получал Павлов Директивы из ГШ на приведение своих частей в «повышенную боевую готовность» в середине июня и вывод их на рубежи обороны, которые («Эти места») были «утверждены Генеральным штабом», или нет? -- К.О.Ю.) В отношении складов. Я допустил схематическое утверждение складов, приближенных к границе на 50-60 км. В результате этого склады были в первые же два дня подожжены авиацией противника или наши войска вынуждены были, отходя, рвать их сами. В отношении авиации. Я целиком доверил на слово рассредоточение авиации по полевым аэродромам, а на аэродромах по отдельным самолетам, не проверил правильность доклада командующего ВВС Копца и его заместителя Таюрского, допустил преступную ошибку, что авиацию разместили на полевых аэродромах ближе к границе, на аэродромах, предназначенных для занятий на случай нашего наступления, но никак не обороны. В результате таких действий в первый же день войны авиация понесла огромные потери, не успев подняться в воздух из-за краткости расстояния от госграницы до аэродрома.
( Речь идет о полевых аэродромах разного назначения. Часть строилась для обороны в глубине округа на случай отступления. А часть готовилась для последующего наступления на Запад, после отражения нападения и первого удара, и располагались они у самой границы для действия уже на территории Германии-Польши. Павлов и Копец запихали авиацию округа, прежде всего истребительную, именно на полевые площадки ближе к границе. Как и в ЗапОВО, в КОВО это сделал командующий авиацией КОВО, также расстрелянный после 22 июня. Но Павлов на других допросах также уверяет, что авиация не смогла дать отпор врагу, так как летчики не имели опыта полетов в ночное время. – К.О.Ю.) Также одним из вредных моментов является недостаток солярового масла для танковых дизелей, в результате чего 6-й мехкорпус бездействует. При проверке мною в 5-м отделе Генштаба и УСГ (начальник Ермолин и в УСГ — начальник Котов) мне доложили, что горючего для ЗапОВО отпущено потребное количество и хранится в Майкопе, тогда как на самом деле оно должно было храниться в Белостоке. Практически получилось, что на 29 июня в ЗАПОВО недополучено 1000 тонн горючего. Надо полагать, что Котов и Ермолин доложили правительству, что ЗАПОВО обеспечено полностью горючим, не указав места его нахождения, тем самым ввели правительство в заблуждение. … Таким образом, я признаю себя виновным: 1. В том, что благодаря своей бездеятельности я совершил преступления, которые привели к поражению Западного фронта и большим потерям в людях и материальной части, а также и к прорыву фронта, чем поставил под угрозу дальнейшее развертывание войны.
Вопрос: Все эти ваши предательские действия, о которых вы показали, являются результатом не благодушия, а умышленного предательства. Будучи участником антисоветского заговора, вы проводили вредительскую работу в округе, заведомо зная о ее последствиях в предстоящей войне с Германией. Предлагаем вам рассказать правдиво о вашем организованном предательстве — той системе, которую вы создали среди своих подчиненных. Ответ: Ни от кого задания открыть Западный фронт я не получал, но мое преступное бездействие создало определенную группу командного, политического и штабного состава, которые творили в унисон мне. Так, например, начальник штаба Климовских своих прямых обязанностей по проверке, как выполняются отданные мной распоряжения, совершенно не выполнял.….
Вопрос: Вы снова рассказываете о предательских действиях отдельных лиц. От вас требуют, чтобы вы рассказали об умысле этих действий. Вы, как заговорщик, открыли фронт врагу намеренно, противник знал всю вашу дислокацию и планы действий, еще раз предлагаем именно об этом рассказать сейчас следствию. Ответ: Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо была прикрыта река Буг. Повторяю, что намеренно я фронт врагу не открывал. Прорыв немцев получился благодаря моей бездеятельности и невыполнению указаний ЦК о постоянной мобилизационной готовности.
Вопрос: Следствие убеждено, что вы умышленно предали фронт, и будет разоблачать вас в этом. Допрос окончен в 15 час. 10 мин. Стенограмма записана с моих слов правильно, мною прочитана. Д. Павлов Допросили: Зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар Павловский Следователь 3-го Управления НКО СССР мл. лейтенант госбезопасности Комаров ЦА ФСБ России»
Павлов постоянно выводит дело на свою личную «преступную бездеятельность» и «халатность». Однако в этом протоколе дает намек на неких вышестоящих начальников: «Происшедшее на Западном фронте заставляет меня быть убежденным в большом предательстве на Брестском направлении. Мне неизвестен этот предатель, но противник рассчитал удар совершенно точно по тому месту, где не было бетонных точек и где наиболее слабо была прикрыта река Буг…»
На допросе 11 июля Павлов становится более разговорчивым и говорит уже именно о заговоре. «№ 4. Протокол допроса арестованного Павлова Дмитрия Григорьевича. Павлов Д. Г., 1897 года рождения, уроженец Горьковского края, Кологривского р-на, дер. Вонюх, русский, гр-н СССР, быв. член ВКП(б) с 1919 г., до ареста командующий Западным фронтом, генерал армии. 11 июля 1941 г. Допрос начат в 13 час. 30 мин.
Вопрос: На допросе 9 июля т[екущего] г[ода] вы признали себя виновным в поражении на Западном фронте, однако скрыли свои заговорщические связи и действительные причины тяжелых потерь, понесенных частями Красной армии в первые дни войны с Германией. Предлагаем дать исчерпывающие показания о своих вражеских связях и изменнических делах. Ответ: Действительно основной причиной поражения на Западном фронте является моя предательская работа как участника заговорщической организации, хотя этому в значительной мере способствовали и другие объективные условия, о которых я показал на допросе 9 июля т.г.
Вопрос: На предыдущем допросе вы отрицали свою принадлежность к антисоветской организации, а сейчас заявляете о своей связи с заговорщиками. Какие показания следует считать правильными? Ответ: Сегодня я даю правильные показания и ничего утаивать от следствия не хочу. Признаю, что в феврале 1937 г. бывшим старшим советником в Испании Мерецковым Кириллом Афанасьевичем я был вовлечен в военно-заговорщическую организацию и в дальнейшем проводил вражескую работу в Красной армии… … в 1937 г. в Испании я был посвящен Мерецковым о существовании в Красной армии заговора и привлечен к вражеской работе. … В беседе выяснилось, что оба мы сходимся в оценке состояния Красной армии. Мы считали, что командный состав Красной армии якобы бесправен, а политсоставу, наоборот, предоставлены излишние права. Существовавший, по нашему мнению, разброд среди комсостава вызывается якобы неправильной политикой руководства Красной армии. В Красной армии, заявил Мерецков, нет единой доктрины, это хорошо понимают некоторые руководящие армейские работники, которые объединились на почве недовольства существующим в армии положением. Тогда же Мерецков сообщил мне, что Тухачевский и Уборевич возглавляют существующую в Красной армии заговорщическую организацию, которая ставит перед собой задачу сменить негодное, с их точки зрения, руководство Красной армией: «Вот приедем мы домой, — сказал Мерецков, — нужно и тебе работать заодно с нами»….
Вопрос: Сомнительно, чтобы Мерецков, не заручившись предварительно вашим согласием примкнуть к заговорщической организации, раскрыл бы перед вами ее руководителей в лице Тухачевского и Уборевича. Правильно ли вы показываете? Ответ: Я показываю правильно. Откровенной беседе о существовании в армии заговорщической организации предшествовали длительные разговоры, в процессе которых Мерецков убедился, что я разделяю его точку зрения о положении в армии. Кроме того, учитывая мое преклонение перед авторитетом Уборевича, Мерецков без риска мог сообщить мне о его руководящей роли в военно-заговорщической организации.
Вопрос: Какие практические задачи поставил перед вами Мерецков? Ответ: В этот раз никаких практических заданий Мерецков мне не давал. Допрос прерывается в 17 час. 10 мин. Протокол мною прочитан, с моих слов записан правильно, в чем и расписываюсь. [Д.] Павлов Допросили: Зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР ст. батальонный комиссар Павловский Следователь 3-го Управления НКО СССР ст. лейтенант госбезопасности Комаров (ЦА ФСБ России)…»
Но все равно показания Павлова не особенно тянут на реальный «военный заговор» генералов. Одни разговоры о заговоре, которые в действительности ни о чем не говорят и реально не могут быть доказаны до тех пор пока не будут открыты полностью архивы по этому делу. Но Павлов усердно уходит от разговора именно о своих действиях в последние дни перед 22 июня.
Дальше в сборнике Ямпольского сразу приводится протокол судебного заседания от 22 июля, на котором Павлову и его замам выносится приговор. Приговор не по статье предусматривающей наказание за попытку военного заговора, а по статье «халатность». Хотя первоначально обвинение предъявлено именно по статье государственная измена. Однако в сборнике нет обвинительного заключения. А ведь именно обвинение наиболее интересно в этом деле. В нем видно, в чем же обвиняли на самом деле Павлова и его замов. Обвинительное заключение удалось найти в сборник «Органы государственной безопасности СССР в годы Великой отечественной», Том 2 – книга первая (22.06.41 – 31.08.1941), часть 6. Также этот сборник есть в Интернете на сайте .
Но сначала: «№ 435. Постановление следчасти Управления особых отделов НКВД СССР об объединении следственных дел по обвинению Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А. в одно следственное дело 21 июля 1941 г. «Утверждаю» Зам. Нач. Управления Особого отдела НКВД СССР майор госбезопасности Осетров1 21 июля 1941 г.
Постановление Гор. Москва, июля 21 дня, я, старший следователь Управления особых отделов НКВД СССР, лейтенант госбезопасности Морозов, 2 рассмотрев следственные дела по обвинению Павлова Дмитрия Григорьевича, Климовских Владимира Ефимовича, Григорьева Андрея Терентьевича и Коробкова Андрея Александровича, Нашел: Обвиняемые Павлов, Климовских, Григорьев и Коробков арестованы за проведение предательской деятельности на фронте. В связи с тем что преступления, совершенные вышеуказанными лицами проводились совместно, Постановил: Следственные дела по обвинению Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Г., и Коробкова А.А. объединить в одно следственное дело, присвоив ему № 193. Ст. следователь Управления особых отделов НКВД СССР лейтенант госбезопасности Морозов «Согласен» Зам. начальника следственной части Управления особых отделов НКВД СССР
старший батальонный комиссар Павловский (ЦА ФСБ России )…»
(1 Осетров Николай Алексеевич (1905-?) — генерал-лейтенант (1944). С февраля 1939 г.- начальник Особого отдела НКВД Киевского Особого военного округа. С сентября 1939 г.- заместитель начальника Особого отдела НКВД СССР и начальник следственной части Особого отдела НКВД СССР. С февраля 1941 г. - заместитель начальника 3-го Управления НКО СССР и начальник следственной части 3-го Управления НКО СССР. В 1941-1943 гг. - заместитель начальника Управления особых отделов НКВД СССР. С апреля 1943 г. - начальник УКР «Смерш» Воронежского фронта. С апреля 1944 г. — начальник УКР «Смерш» 1-го Украинского фронта. С июля 1945 г - начальник УКР «Смерш» Киевского военного округа. С ноября 1946 г. — начальник УКР МГБ Киевского военного округа. С мая 1948 г. находился в действующем резерве МГБ СССР. С марта 1953 г. — исполняющий обязанности заместителя начальника Следственной части по особо важным делам МВД СССР. С апреля 1953 г.— начальник УКР МВД Московского военного округа. С июня 1954 г. - заместитель начальника УКГБ при СМ СССР по Смоленской области. Приказом КГБ при СМ СССР № 1525 от 15 ноября 1955 г. уволен в запас по служебному несоответствию. 2 Морозов Василий Сергеевич (1911-?) — полковник (1949). С января 1939 г. — следователь следчасти 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С апреля 1940 г. — старший следователь следчасти 4-го отдела ГУГБ НКВД СССР. С февраля 1941 г. — исполняющий должность старшего следователя следчасти 3-го Управления НКО СССР. С мая 1941 г. - старший следователь следчасти 3-го Управления НКО СССР. С августа 1941 г. — старший следователь следчасти Управления особых отделов НКВД СССР. С июня 1942 г. — старший следователь 2-го отделения следчасти Управления особых отделов НКВД СССР. С августа 1943 г. - помощник начальника 2-го отделения 6-го отдела ГУКР «Смерш» НКО СССР. С июня 1946 г. — старший следователь Следчасти по особо важным делам МГБ СССР. С апреля 1950 г. — начальник секретариата Следчасти по особо важным делам МГБ СССР. Приказом МВД СССР № 2317 от 14 декабря 1953 г. уволен в запас. )
«№ 436Обвинительное заключение по делу Павлова Д. Г., Климовских В. Е., Григорьева А. Т. и Коробкова А. А. 21 июля 1941 г. «Утверждаю» Зам.наркома внутренних дел СССР начальник Управления особых отделов комиссар госбезопасности 3 ранга Абакумов 21 июля 1941 г.
Обвинительное заключение
По следственному делу № 193 по обвинению Павлова Дмитрия Григорьевича, Климовских Владимира Ефимовича в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-16 и 58-11 УК РСФСР; Григорьева Андрея Терентьевича и Коробкова Александра Андреевича, предусмотренных ст. 193, п. 17 «б», УК РСФСР. Управлением особых отделов НКВД СССР на основании поступивших материалов были арестованы командующий Западным фронтом Павлов, начальник штаба Западного фронта Климовских, начальник связи штаба того же фронта Григорьев и командующий 4-й армией этого же фронта Коробков.
Произведенным расследованием установлено, что в результате предательства интересов Родины, развала управления войсками и сдачи оружия противнику без боя была создана возможность прорыва фронта противником.
Арестованный Павлов, являясь участником антисоветского военного заговора еще в 1936 г., находясь в Испании, продавал интересы республиканцев. Командуя Западным Особым военным округом, бездействовал.
Павлов признал себя виновным в том, что в заговорщических целях не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа, и из жажды мести за разгром заговора открыл фронт врагу.
Как участник заговора Павлов уличается показаниями Урицкого, Берзина, Белова, Рожина и Мерецкова.
Климовских осужденными заговорщиками Симоновым' и Батениным2изобличается как их соучастник. Будучи привлечен в качестве обвиняемого, Климовских признал себя виновным в преступном бездействии и в том, что не принял должных мер как начальник штаба фронта для организации отпора врагу. В совершенных преступлениях изобличается показаниями Павлова и Григорьева.
Григорьев признал себя виновным в том, что он, являясь начальником связи штаба фронта, не организовал работу связи, в результате чего было нарушено управление войсками и нормальное взаимодействие частей, действующих на фронте, показав об известных ему фактах преступных действий Павлова и Климовских.
(1 Симонов Михаил Ефимович (1889-1938) - дивизионный комиссар, секретарь центральной партийной организации Наркомата обороны СССР и заместитель начальника Административно-мобилизационного управления РККА. Арестован 10 февраля 1938 г. по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре». 25 августа 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР осужден по ст. 58-16, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 10 марта 1956 г. приговор Военной коллегии Верховного суда СССР от 25 августа 1938 г. в отношении Симонова М. Е. отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.
2 Батенин Виктор Николаевич (1892-1940) - комбриг, старший руководитель кафедры оперативного искусства Военной академии Генерального штаба РККА. Арестован 20 июля 1938 г. по обвинению в участии в «военно-фашистском заговоре». 27 января 1940 г. Военной коллегией Верховного суда СССР осужден по ст.58-1б, 58-8 и 58-11 УК РСФСР к высшей мере наказания. 28 марта 1957 г. Военной коллегией Верховного суда СССР полностью реабилитирован посмертно.)
Коробков, являясь командующим 4-й армией, в первые же часы боя потерял управление войсками, допустил паникерство, трусость. Привлеченный в качестве обвиняемого, признал себя виновным в том, что как командующий не принял необходимых мер к наведению должного порядка и соблюдению дисциплины. На основании изложенного: Павлов Дмитрий Григорьевич, 1897 года рождения, уроженец Горьковской области, из крестьян, русский, до ареста командующий Западным фронтом, генерал армии, член ВКП(б).
Климовских Владимир Ефимович, 1895 года рождения, уроженец г. Витебска, из служащих, русский, в прошлом офицер царской армии, до ареста начальник штаба Западного фронта, генерал-майор, член ВКП(б), обвиняются в том, что, являясь участниками антисоветского военного заговора, предали интересы Родины, нарушили присягу и нанесли ущерб боевой мощи Красной Армии, то есть в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-16, 58-11 УК РСФСР.
Григорьев Андрей Терентьевич, 1889 года рождения, уроженец г. Москвы, русский, rp-н СССР, до ареста начальник связи штаба Западного фронта, генерал-майор, член ВКП(б), обвиняется в том, что преступно бездействовал, не организовал работу связи фронта, в результате чего было нарушено управление войсками и взаимодействие частей, то есть в совершении преступления, предусмотренного ст 193-176 УК РСФСР.
Коробков Александр Андреевич, 1897 года рождения, уроженец Саратовской области, из крестьян, русский, бывший офицер царской армии, до ареста командующий 4-й армией, генерал-майор, член ВКП(б), обвиняется в том, что преступно бездействовал, в результате чего вверенные ему силы понесли большие потери и были дезорганизованы, то есть в совершении преступления, предусмотренного ст 193-176 УК РСФСР
В силу ст. 208 УПК РСФСР настоящее следственное дело подлежит направлению через Главного Военного Прокурора Красной Армии на рассмотрение Военной Коллегии Верховного Суда Союза ССР.
Обвинительное заключение составлено 21 июля 1941 г. в г. Москве. 4 Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР ст батальонный комиссар Павловский
«Согласен»
Зам. начальника Управления особых отделов НКВД СССР майор госбезопасности Осетров Справка. Арестованные Павлов Д. Г., Климовских В. Е., Григорьев А. Т. и Коробков А. А. содержатся под стражей во внутренней тюрьме. Вещественных доказательств по делу нет
Замначальника с/ч Управления особых отделов НКВД СССР ст. батальонные комиссар Павловский
(ЦА ФСБ России)»
Самая важная фраза в обвинительном заключении это то что: «Павлов…не готовил к военным действиям вверенный ему командный состав, ослабляя мобилизационную готовность войск округа, …». Для командира его уровня «ослабление мобилизационной готовности войск» и есть самое большое преступление. И этого вполне достаточно для расстрела. Но самое важное что этого, «ослабления мобилизационной готовности», вполне достаточно чтобы напавший смог достаточно беспрепятственно разгромить и уничтожить обороняющихся.