|
На главную страницу |
"Пятая колонна" в России
Глава XV
ПУТЬ К ИЗМЕНЕ
1. Бунтовщик среди революционеров
Одна из самых мощных и значительных "пятых колонн" действовала в Советской России. Ее возглавлял человек, являющийся, быть может, самым примечательным политическим ренегатом в истории.
Имя этого человека было Лев Троцкий.
Когда родилась "третья империя", Троцкий уже был главарем международного антисоветского заговора, располагавшего значительными силами в самом Советском Союзе. Находясь в изгнании, Троцкий замышлял свергнуть советское правительство, возвратиться в Россию и захватить власть.
"Было время, - писал Уинстон Черчилль в своей книге "Великие современники", - когда Троцкий стоял очень близко к вакантному трону Романовых".
В 1919 - 1920 гг. мировая пресса провозгласила Троцкого "красным Наполеоном". Троцкий был военным комиссаром. В своей длинной щегольской шинели, начищенных до блеска сапогах, с маузером на боку Троцкий объезжал фронты, выступая с напыщенными речами перед рядами бойцов Красной армии. Бронепоезд, в котором разъезжал Троцкий, был превращен в его личную штаб-квартиру. Он окружал себя гвардией вооруженных телохранителей, носивших особую форму. У него всюду была своя фракция - в командовании армией, в большевистской партии и в советском правительстве. Поезд Троцкого, гвардия Троцкого, речи Троцкого, внешность Троцкого - копна черных волос, черная остроконечная бородка, пронизывающие глаза за блестящими стеклами пенсне - были известны всему миру. В Европе и в Соединенных Штатах победы Красной армии приписывались "руководству Троцкого".
Вот как видный американский корреспондент Исаак Ф.Маркусон описывал выступление военного комиссара Троцкого на одном из массовых митингов в Москве.
Появление Троцкого было тем, что называется у актеров удачным выходом. После паузы и в соответствующий психологический момент он появился из-за кулис и быстрыми шагами направился к небольшой трибуне, которая сооружается для ораторов на всех собраниях в России.
Еще до его появления по обширной аудитории пронесся трепет ожидания. Из уст в уста передавались слова: "Идет Троцкий". Он был элементарен, почти груб в своей страсти - человеческое динамо высокого напряжения. Он низвергал на аудиторию Ниагару слов; ничего подобного я никогда не слышал. В них звучали прежде всего тщеславие и дерзость.
Но еще в феврале 1917 г., за месяц до падения царизма, Ленин писал, что имя Троцкого обозначает "левые фразы и блок с правыми против цели левых".
Ленин называл Троцкого "Иудушкой" русской революции1.
Троцкий - это псевдоним. Настоящее его имя Лев Давыдович Бронштейн. Он родился в зажиточной семье из средних слоев, в Яновке, небольшом городке близ Херсона, на юге России, в 1879 г. Первой честолюбивой мечтой Троцкого было - сделаться писателем. В своей автобиографии "Моя жизнь" Троцкий признавался: "Писатели, журналисты и художники всегда представляли для меня мир более привлекательный, мир, доступный только избранным".
Молодой Троцкий начал работать над пьесой; он появился в литературных салонах Одессы в высоких сапогах, в голубой блузе художника, в круглой соломенной шляпе и с черной тростью в руках. Еще в бытность студентом он примкнул к группе богемствующих радикалов. Семнадцати лет отроду он был арестован царской полицией за распространение радикальной литературы и вместе с сотнями студентов и революционеров сослан в Сибирь. Осенью 1902 г. он бежал из Сибири и поселился за границей, где и провел большую часть своей жизни в роли агитатора и заговорщика, вращаясь среди русских эмигрантов и социалистов разных национальностей, живших в европейских столицах.
В течение первых месяцев 1903 г. Троцкий был членом редакции "Искры", марксистской газеты, которую Ленин издавал в Лондоне, будучи в эмиграции. После раскола в русском марксистском движении, происшедшего летом 1903 г., Троцкий примкнул к политическим противникам Ленина - меньшевикам. Он объездил Европу, побывал в Брюсселе, Париже, Льеже, а также в Швейцарии и Германии, повсюду, где имелись колонии русского радикального студенчества, выступая с нападками на Ленина и других большевиков, призывавших к созданию дисциплинированной, высоко организованной революционной партии, способной руководить борьбой против царизма. В брошюре, озаглавленной "Наши политические задачи", изданной в 1904 г., Троцкий обвинял Ленина в попытке навязать русским радикалам "казарменный режим", употребляя выражения, поразительно похожие на те, какие он впоследствии применял в своих нападках на Сталина.
В 1905 г., после поражения, понесенного царизмом в русско-японской войне, рабочие и крестьяне восстали. Это была неудавшаяся первая русская революция. Троцкий поспешно вернулся в Россию и стал одним из руководящих деятелей Петербургского совета, контролировавшегося меньшевиками. В лихорадочной атмосфере интриг, напряженных политических конфликтов и погони за властью Троцкий чувствовал себя как рыба в воде. В 26 лет он вынес из всего пережитого убеждение, что его призвание - быть вождем русской революции. Уже тогда Троцкий говорил о своей "звезде" и о своей "революционной интуиции". Много лет спустя он писал в "Моей жизни":
Я приехал в Россию в феврале 1905 г. Другие главари эмиграции вернулись лишь в октябре и ноябре. Среди русских товарищей не было ни одного, у кого я мог бы чему-нибудь научиться. Напротив, мне пришлось самому взять на себя роль учителя... В октябре я с головой окунулся в гигантский водоворот, - для меня, в личном плане, это было величайшим испытанием моих сил. Решения приходилось принимать под огнем. Не могу не отметить, что эти решения приходили сами собой. Я органически чувствовал, что годы ученичества прошли... В последующие годы я учился уже как мастер, а не как ученик... Никакая большая деятельность невозможна без интуиции... События 1905 г. выявили во мне, как мне кажется, эту революционную интуицию, и на протяжении моей дальнейшей жизни я мог опираться на ее твердую помощь... Со всей ответственностью заявляю, что в анализе политического положения в целом и его революционных перспектив я не могу обвинить себя в каких-либо серьезных ошибках суждения.
Крушение царского режима в марте 1917 г. застало Троцкого в Нью-Йорке, где он редактировал русскую радикальную газету "Новый мир" в сотрудничестве со своим другом и противником Ленина - Николаем Бухариным, "ультра-левым" русским политическим эмигрантом, которого один наблюдатель охарактеризовал как "белокурого Макиавелли в кожаной тужурке"2.
Троцкий стал собираться в Россию. Поездка его была прервана, - канадские власти арестовали его в Галифаксе. После месячного заключения он по просьбе русского Временного правительства был освобожден и выехал на пароходе в Петроград.
Английское правительство разрешило Троцкому вернуться в Россию. Как писал в своих мемуарах "Английский агент" Брюс Локкарт, английская разведка рассчитывала использовать в своих интересах "разногласия между Троцким и Лениным"...3
Троцкий прибыл в Петроград в мае. Сначала он попытался создать свою собственную революционную партию - блок из бывших эмигрантов и левацких элементов различных радикальных партий. Но вскоре стало ясно, что у троцкистского движения нет будущего. Революционные массы поддерживали большевистскую партию.
В августе 1917 г. Троцкий совершил сенсационное сальто-мортале. После четырнадцати лет оппозиции Ленину и большевикам он подал заявление о приеме в большевистскую партию.
Ленин неоднократно предостерегал против Троцкого и его личного честолюбия, но теперь, в решающей борьбе за создание советского правительства, политика Ленина требовала единого фронта всех радикальных фракций, групп и партий. Троцкий был представителем сравнительно большой группы. Ходатайство Троцкого о приеме в партию большевиков было удовлетворено.
Весьма характерно, что и свой переход к большевизму Троцкий инсценировал весьма эффектно. Он привел за собой в партию всю свою пеструю свиту левых диссидентов.
Троцкий стал председателем Петроградского совета, в котором он дебютировал в 1905 г. Этот пост он сохранил и в последующие решающие дни. Когда было образовано первое советское правительство, Троцкий занял в нем пост комиссара по иностранным делам.
Члены маленькой группы оппозиционеров обладали обширными связями за границей, а также среди меньшевиков и эсеров в России. Сразу же после революции они пробрались на важные посты в армии, в дипломатическом корпусе и правительственных учреждениях.
Руководство оппозицией Троцкий делил с двумя другими оппозиционерами: Николаем Бухариным, худощавым блондином, который произвел себя в "марксистские идеологи" и возглавлял группу так называемых "левых коммунистов", и Григорием Зиновьевым, дородным, красноречивым левым агитатором, который совместно с шурином Троцкого, Львом Каменевым, возглавлял свою собственную группу, так называемых "зиновьевцев". У Троцкого, Бухарина и Зиновьева часто бывали расхождения по вопросам тактики, а также на основе личного соперничества и столкновения интересов политического честолюбия, но в решающие моменты они объединяли свои силы в повторных попытках захватить контроль над советским правительством.
Последователями Троцкого были, в частности, Юрий Пятаков - радикал, выходец из богатой украинской семьи, подпавший под влияние Троцкого в бытность свою в Европе; Карл Радек - польский "левый" журналист и агитатор, сблизившийся с Троцким в Швейцарии на почве оппозиции Ленину; Николай Крестинский - в прошлом адвокат, член Думской соц.-дем. фракции; Григорий Сокольников - молодой радикал-космополит, начавший работать в Народном комиссариате иностранных дел под руководством Троцкого, и Христиан Раковский - в прошлом весьма богатый человек, оказывавший финансовую помощь румынским социалистам, болгарин по происхождению, он жил во многих европейских странах и получил медицинское образование во Франции.
Кроме этих людей, Троцкий, на посту военного комиссара, окружил себя кликой отчаянных головорезов из среды военных, образовавших его личную гвардию и фанатически преданных своему "вождю". Видным членом военной фракции Троцкого был Николай Муралов, командующий войсками Московского военного округа, человек шести футов ростом, настоящий сорви-голова. В число личных телохранителей Троцкого входили Иван Смирнов, Сергей Мрачковский и Эфраим Дрейцер. Начальником личной охраны Троцкого стал бывший эсеровский террорист Блюмкин, убийца графа Мирбаха5.
Троцкий привлек к себе также группу бывших царских офицеров, с которыми установил дружеские отношения и которых, несмотря на неоднократные предостережения большевистской партии, выдвигал на важные военные посты. Одним из бывших царских офицеров, с которыми Троцкий тесно сблизился в 1920 г., во время польской кампании, был Михаил Николаевич Тухачевский, военный деятель, сам метивший в Наполеоны.
Цель объединенной левой оппозиции заключалась в устранении Ленина и захвате власти в Советской России.
После разгрома белых армий и победы над интервентами перед русскими революционерами возникла серьезная проблема - как быть дальше. Троцкий, Бухарин и Зиновьев считали, что в "отсталой России" построить социализм невозможно.
Левая оппозиция хотела превратить русскую революцию в резервуар "мировой революции", в мировой центр для развязывания революции в других странах. Очищенные от "ультра-революционной фразеологии", подлинные планы левой оппозиции сводились, как неоднократно указывали Ленин и Сталин, к яростной борьбе за власть, к анархистскому разброду, а внутри России - к установлению военной диктатуры военного комиссара Троцкого и его сообщников.
Этот вопрос был главным на Съезде Советов в декабре 1920 г. Год этот был самым холодным, голодным и, пожалуй, самым критическим годом революции. Съезд собрался в Колонном зале в Москве. В занесенном снегом городе царили холод и голод, свирепствовали эпидемические болезни. В большом, нетопленном зале делегаты Съезда Советов сидели в овчинных полушубках, дрожа от сильного декабрьского холода.
Ленин, все еще бледный и истощенный от последствий ранения отравленными пулями Фанни Каплан, едва не оборвавшего его жизнь в 1918 г., поднялся на трибуну, чтобы ответить левой оппозиции. Он описал тяжелое положение в стране. Он призвал к национальному единству для борьбы с "невероятными трудностями", связанными с реорганизацией экономической и общественной жизни. Он провозгласил новую экономическую политику, отменявшую жесткий "военный коммунизм", восстанавливавшую в известной мере частную собственность и капитализм в России и открывавшую путь к началу восстановительного периода6. "Мы сейчас отступаем, как бы отступаем назад, но мы это делаем, чтобы сначала отступить, а потом разбежаться и сильнее прыгнуть вперед", - говорил позднее Ленин.
Когда Ленин объявил о "временном отступлении" в связи с новой экономической политикой, Троцкий воскликнул: "Кукушка прокуковала конец советского правительства".
Ленин, однако, считал, что работа советского правительства только начинается. Он сказал Съезду:
Только тогда, когда страна будет электрифицирована, когда под промышленность, сельское хозяйство и транспорт будет подведена техническая база современной крупной промышленности, только тогда мы победим окончательно.
Друг Троцкого Карл Радек, глядя на эту пророческую картину сквозь толстые стекла очков, пожал плечами и пробормотал: "Электрофикция!" Острота Радека стала троцкистским лозунгом. Бухарин говорил, что Ленин пытается одурачить крестьян и рабочих "утопической болтовней" об электричестве.
За пределами Советской России международные друзья и сторонники Троцкого в социалистических и лево-коммунистических кругах считали, что режим Ленина обречен. Были и другие наблюдатели, также полагавшие, что Троцкий и левая оппозиция стоят у порога власти. Американский корреспондент Исаак Ф.Маркусон писал, что Троцкий "имеет за собой комсомол и большинство командиров и рядовых Красной армии". Но внешний мир, подобно самому Троцкому, переоценивал его силу и популярность.
Стараясь собрать вокруг себя массы, Троцкий объезжал страну, устраивал эффектные выходы на митингах, произносил страстные речи, обвиняя "старых" большевиков в "перерождении" и призывая "молодежь" поддержать его движение. Но русские солдаты, рабочие и крестьяне, только что расправившиеся с претендентами в "белые Наполеоны", вовсе не были расположены терпеть у себя "красного Наполеона". Сэр Бернард Пэйрс в своей "Истории России" писал о Троцком того периода:
Проницательный критик, близко наблюдавший его, правильно подметил, что по своей природе и по своим методам Троцкий принадлежит к дореволюционным элементам. Демагоги выходили из моды.
В апреле следующего, 1922 года Иосиф Сталин был избран генеральным секретарем ЦК партии, и ему было поручено выполнение планов Ленина. После прямого предупреждения со стороны партии и снятия с руководящих постов последователей Троцкого ряды его сторонников стали таять. Престиж его поколебался, избрание Сталина нанесло сокрушительный удар троцкистской фракции в рядах партии.
На базе этого оппозиционного движения Троцкий создал в России тайную организацию заговорщиков, построенную по "системе пятерок", которую в свое время ввел Рейли и которая применялась эсерами и другими антисоветскими заговорщиками.
К 1923 г. подпольный аппарат Троцкого уже представлял собой широко разветвленную организацию. Троцким и его приверженцами были разработаны для нелегальной связи специальные коды, шифры и пароли. По всей стране были организованы подпольные типографии. Троцкистские ячейки были созданы в армии, дипломатическом корпусе, в государственных и партийных учреждениях.
Много лет спустя Троцкий сообщил, что сын его Лев Седов был в это время вовлечен в троцкистский заговор, который давно уже не представлял политической оппозиции в большевистской партии, а был на грани слияния с тайной войной против советского строя.
"В 1923 году, - писал Троцкий в 1938 г. в своей брошюре "Лев Седов: сын, друг, борец", - Лев с головой ушел в оппозиционную деятельность. Он быстро постиг искусство заговорщической деятельности, нелегальных собраний и тайного печатания и распространения оппозиционных документов. В скором времени в комсомоле выросли собственные кадры руководителей оппозиции".
Но Троцкий не ограничился организацией заговоров внутри Советской России...
Зимой 1921-1922 гг. один из руководящих троцкистов - Николай Крестинский, бывший адвокат, смуглый брюнет с уклончивым взглядом бегающих глаз - был назначен советским послом в Германии. В Берлине Крестинский явился с официальным визитом к генералу Гансу фон Секту, командующему рейхсвером. Из донесений своей разведки Сект знал, что Крестинский - троцкист. Немецкий генерал дал понять Крестинскому, что рейхсвер сочувствует целям русской оппозиции, возглавляемой военным комиссаром Троцким.
Несколько месяцев спустя, в Москве, Крестинский сообщил Троцкому об этих словах генерала Секта. Троцкий отчаянно нуждался в средствах для финансирования своей растущей подпольной организации. Он сказал Крестинскому, что оппозиция в России нуждается в союзниках за рубежом и что она должна быть готова к заключению союзов с дружественными державами. Германия, добавил Троцкий, не является врагом России; ввиду наличия в Германии реваншистских настроений в отношении Франции и Англии, столкновение ее с Советской Россией на ближайшее время исключено. Оппозиционные политики в Советской России должны быть готовы к тому, чтобы воспользоваться этой ситуацией...
В 1922 г. Крестинский вернулся в Берлин с тайной инструкцией. Троцкий поручил ему, "воспользовавшись встречей с Сектом при официальных переговорах, предложить ему, Секту, чтобы он оказывал систематическую денежную субсидию для разворачивания нелегальной троцкистской работы". Вот что произошло, по рассказу Крестинского:
...Я поставил этот вопрос перед Сектом, назвал сумму 250 тысяч марок золотом... Генерал Сект, поговоривши со своим заместителем, начальником штаба, дал принципиальное согласие и поставил в виде контртребования, чтобы Троцкий в Москве или через меня передавал ему... некоторые секретные и серьезные сведения военного характера. Кроме того, чтобы ему оказывалось содействие в выдаче виз некоторым нужным им людям, которых бы они посылали на территорию Советского Союза в качестве разведчиков. Это контртребование генерала Секта было принято и, начиная с 1923 года, этот договор стал приводиться в исполнение7.
Троцкий тогда отдыхал на Кавказе, после легкого приступа инфлуэнцы. Он не поехал а Москву на похороны Ленина и продолжал оставаться в Сухуми, на приморском курорте.
"В Сухуми, - писал Троцкий в "Моей жизни", - я проводил целые дни, лежа на балконе, выходившем на море. Хотя уже стоял январь, солнце было ярким и теплым... Вдыхая морской воздух, я всем существом ощущал уверенность в своей исторической правоте..."
"Новая оппозиция" пошла дальше, чем все предшествовавшие фракции этого рода. Она открыто призывала к "обновлению руководства" в Советской России и, развернув во всей стране пропаганду и политическую борьбу против советского правительства, собрала вокруг себя все недовольные и враждебные элементы. Сам Троцкий писал впоследствии: "В охвостье этого авангарда плелись всякого рода недовольные, непристроенные и обозленные карьеристы". Шпионы, вредители из Торгпрома, белогвардейцы, террористы устремились в тайные ячейки "новой оппозиции". Эти ячейки стали собирать оружие. На советской территории начала формироваться тайная троцкистская армия.
"У нас должна быть политика дальнего прицела, - говорил Троцкий Зиновьеву и Каменеву (он вспоминает об этом в "Моей жизни"), - мы должны готовиться к длительной и серьезной борьбе".
Находившийся за пределами России капитан Сидней Джордж Рейли из английской Интеллидженс сервис решил, что настал момент для нанесения удара. Претендент на пост русского диктатора Борис Савинков - марионетка англичан - был послан в Россию летом 1924 года для подготовки ожидавшегося контрреволюционного мятежа8.
По словам Уинстона Черчилля, который и сам был причастен к этому заговору, Савинков тайно поддерживал общение с Троцким. В своей книге "Великие современники" Черчилль пишет: "В июне 1924 г. Каменев и Троцкий совершенно ясно предложили ему (Савинкову) вернуться".
В том же году близкий сторонник Троцкого Христиан Раковский был назначен советским послом в Англии. Вскоре после его прибытия в Лондон к Раковскому (о котором Троцкий в 1937 г. писал: "это мой настоящий старый друг") явились в его служебный кабинет два офицера Интеллидженс сервис - капитан Армстронг и капитан Локкарт. Английское правительство сначала отказывалось принять советского представителя в Лондоне. Явившись к Раковскому, офицеры английской разведки, по его словам, обратились к нему с вопросом:
Знаете ли вы, каким образом вы получили агреман в Англии?.. Мы осведомились относительно вас у господина Истмена и узнали о вашей принадлежности к течению мистера Троцкого, о вашей близости с ним. И только вследствие этого обстоятельства Интеллидженс сервис дало агреман на назначение вас полпредом в эту страну9.
"Это такое дело, над которым следует задуматься", - сказал Троцкий.
По прошествии нескольких дней в разговоре с Раковским Троцкий выразил согласие "войти в связь с английской разведкой"10.
Капитан Рейли, подготовляя свою последнюю авантюру в России, писал жене: "В России происходит нечто совершенно новое, значительное и достойное внимания". Один из агентов Рейли, сотрудник английского консульства капитан И., сообщил ему об установлении контакта с оппозиционным движением в Советской России...
Но осенью этого года Рейли, отправившийся в Советскую Россию для тайной встречи с лидерами оппозиции, был убит советским пограничником.
Спустя несколько месяцев после смерти Рейли у Троцкого, как он впоследствии писал в "Моей жизни", появилась "загадочная температура", происхождение которой "московские врачи никак не могли объяснить", Троцкий решил, что ему необходимо поехать в Германию.
В Германии, по его собственной версии, Троцкий остановился в "частной клинике в Берлине", где его навестил Николай Крестинский, исполнявший роль связиста между Троцким и германской военной разведкой. В то время как Троцкий и Крестинский совещались в клинике, к ним в комнату, по словам Троцкого, неожиданно вошел немецкий "полицейский инспектор" и объявил, что тайная немецкая полиция принимает чрезвычайные меры для охраны Троцкого ввиду раскрытого ею заговора против его жизни.
Этот испытанный прием разведки позволил Троцкому и Крестинскому провести немало часов за закрытой дверью в обществе представителя германской тайной полиции...
Летом того же года между Троцким и германской разведкой было достигнуто соглашение. Впоследствии Крестинский следующим образом охарактеризовал условия этого соглашения:
Мы в это время уже привыкли к поступлению регулярных сумм, твердой валюты... Эти деньги шли на развивавшуюся за границей, в разных странах, троцкистскую работу, на издательство и прочее...
В 1926 году, в разгар борьбы троцкистских групп за границей с партийным руководством как в Москве, так и у братских партий... Сект... выдвинул предложение, что та шпионская информация, которая давалась ему несистематически, от случая к случаю, должна принять более постоянный характер, и, кроме того, чтобы троцкистская организация дала обязательство, что, в случае прихода ее к власти во время возможной новой мировой войны, эта троцкистская власть учтет справедливые требования германской буржуазии, то есть, главным образом, требования концессий и заключения другого рода договоров. После запроса Троцкого и получения от него согласия я дал генералу Секту положительный ответ, и наша информация начала носить систематический характер, а не спорадический, как это было раньше. В устном порядке были даны обещания насчет будущего послевоенного соглашения...
...Деньги продолжали поступать. Начиная с 1923 года по 1930 год, мы получали каждый год по 250 тысяч германских марок золотой валютой.
Когда летом 1927 г. над Россией нависла угроза войны, Троцкий возобновил свои атаки против советского правительства. В Москве Троцкий открыто заявил:
"Мы должны восстановить тактику Клемансо, который, как известно, выступил против французского правительства в то время, когда немцы находились в восьмидесяти километрах от Парижа".
Сталин заклеймил это заявление Троцкого как изменническое. "Создается, - сказал Сталин, - нечто вроде единого фронта от Чемберлена до Троцкого"11.
Снова было проведено голосование по вопросу о Троцком и его оппозиции. На общепартийной дискуссии подавляющее большинство в семьсот двадцать четыре тысячи против четырех тысяч отвергло платформу троцкистской оппозиции и высказалось за руководство Сталина12.
В "Моей жизни" Троцкий описывает ту лихорадочную заговорщическую деятельность, которая развернулась после его ошеломляющего поражения в результате общепартийной дискуссии. "В различных районах Москвы и Ленинграда были созваны тайные собрания при участии рабочих и студентов обоего пола, приходивших группами от двадцати до ста и двухсот человек послушать того или иного из представителей оппозиции. В течение дня мне приходилось бывать на двух, трех, а иногда и четырех таких собраниях...
"Оппозиция умело подготовила большое собрание в помещении Московского высшего технического училища, которое было занято изнутри... Попытки администрации прекратить собрание оказались тщетными. Каменев и я говорили около двух часов".
Троцкий лихорадочно готовился к предстоящему открытому выступлению. В конце октября его планы созрели. 7 ноября, в день десятой годовщины большевистской революции, должен был произойти путч. Возглавить его предстояло наиболее решительным приверженцам Троцкого из его бывшей лейб-гвардии. Специальные отряды были выделены для захвата стратегических пунктов в стране. Сигналом к путчу должна была явиться политическая демонстрация против советского правительства во время массового парада рабочих в Москве, утром 7 ноября. Впоследствии Троцкий писал в "Моей жизни":
Руководящая верхушка оппозиции шла навстречу финалу с открытыми глазами. Мы достаточно ясно понимали, что сделать наши идеи общим достоянием нового поколения мы можем не путем дипломатии и уклонения от действий, а лишь в открытой борьбе, не останавливаясь ни перед какими практическими последствиями.
Советские власти приняли энергичные меры. Муралов, Смирнов, Мрачковский и другие бывшие участники военной гвардии Троцкого были немедленно арестованы. Каменев и Пятаков были арестованы в Москве. Правительственные агенты произвели обыски в тайных троцкистских типографиях и в складах оружия. Зиновьева и Радека арестовали в Ленинграде, куда они направились для организации путча одновременно с московским. Один из сторонников Троцкого, дипломат Иоффе, бывший послом в Японии, покончил самоубийством. Кое-где троцкисты были арестованы в обществе бывших белых офицеров, эсеровских террористов и иностранных агентов...
Троцкий был исключен из большевистской партии и сослан.
Однако Троцкий и в ссылке не прекратил своей заговорщической деятельности...
27 ноября 1927 г. самый изворотливый из всех троцкистских стратегов, немецкий агент, дипломат Николай Крестинский написал Троцкому секретное письмо, в котором излагался стратегический план, усвоенный троцкистскими заговорщиками на будущее время. "Со стороны троцкистской оппозиции, - писал Крестинский, - нелепо пытаться продолжать открытую агитацию против советского правительства. Вместо этого троцкисты должны постараться вернуться в партию, занять ответственные посты в советском правительстве и продолжать борьбу за власть в самом правительственном аппарате". Характеризуя стоящую перед троцкистами задачу, Крестинский писал: "...медленно, постепенно, упорной работой внутри партии и в советском аппарате можно восстановить, вновь заработать доверие масс и влияние на них".
Тактический план Крестинского понравился Троцкому. Вскоре, как впоследствии признал Крестинский, Троцкий обратился к своим арестованным и сосланным последователям с инструкцией "вернуться обманным путем в партию", "законспирироваться" и "занять более или менее самостоятельные ответственные посты". Пятаков, Радек, Зиновьев, Каменев и другие сосланные оппозиционеры начали отмежевываться от Троцкого, объявили свою прошлую оппозицию "трагической ошибкой" и подали заявления о восстановлении в партии.
Дом Троцкого в Алма-Ате стал центром активных антисоветских интриг. "Идеологическая жизнь оппозиции в то время кипела как в котле", - писал впоследствии Троцкий в своей брошюре "Лев Седов". Из Алма-Аты Троцкий руководил тайной кампанией пропаганды и подрывной деятельности, направленной против советского режима13.
Сыну Троцкого Льву Седову было поручено руководство системой тайной связи, при посредстве которой Троцкий общался со своими сторонниками и другими оппозиционерами в стране. В двадцать с небольшим лет Седов, наделенный преизбытком энергии и уже приобретший опыт прожженного конспиратора, сочетал фанатичную преданность целям оппозиции с чувством горечи и озлобления, которое в нем вызывало эгоистически самовластное поведение его отца. В своей брошюре "Лев Седов" Троцкий описывает ту важную роль, которую играл Седов, руководя из Алма-Аты системой связи заговорщиков. Троцкий писал:
Зимой 1927 года... Льву исполнилось двадцать два года... Его работа в Алма-Ате в течение этого года была поистине беспримерной. Мы называли его нашим министром иностранных дел, министром полиции и министром связи. Выполняя все эти функции, он должен был опираться на нелегальный аппарат.
Иногда из Москвы приезжали специальные курьеры. Встречаться с ними было делом непростым... Внешние сношения поддерживались исключительно Львом. Порой он уходил из дому дождливой ночью или в сильный снегопад, или же, обманывая бдительность соглядатаев, укрывался на целый день в читальне, чтобы потом встретиться с курьером в общественной бане или в густом кустарнике где-нибудь на окраине, или на по-восточному людном городском базаре, где толпы казахов шныряли среди лошадей, ослов и наваленных грудами товаров. И каждый раз он возвращался с ценной добычей, спрятанной под одеждой.
В декабре 1928 г. к Троцкому в Алма-Ату был направлен представитель советского правительства. Судя по записи в "Моей жизни", он сказал Троцкому следующее: "Деятельность ваших политических единомышленников в стране приняла в последнее время явно контрреволюционный характер. Условия, в которые вы поставлены в Алма-Ате, дают вам возможность руководить этой деятельностью..." Советское правительство требует от Троцкого обещания прекратить эту подрывную деятельность. В противном случае правительство будет вынуждено принять против него энергичные меры как против изменника. Троцкий отказался внять этому предостережению. Его дело было рассмотрено в Москве Особым совещанием при ОГПУ.
В сорок первом номере газеты "Правда" от 19 февраля 1929 г. было опубликовано следующее сообщение ТАСС:
"Л.Д.Троцкий за антисоветскую деятельность выслан из пределов СССР постановлением Особого совещания при ОГПУ. С ним, согласно его желанию, выехала его семья".
Троцкий был выслан из Советского Союза. Это было началом самого необыкновенного этапа в его карьере.
"Изгнание обычно означает уход со сцены; в случае с Троцким произошло обратное, - писал впоследствии Исаак Маркусон в своей книге "Бурные годы". - Пока Троцкий находился в пределах СССР, его можно было уподобить жалящему шершню, но и на расстоянии многих тысяч миль его жало не утратило своей остроты. Действуя издалека, он стал заклятым врагом России... Мастер демагогии, он жил в фантастической атмосфере национальных и международных заговоров, подобно герою детективного романа Е.Филипса Оппенгейма".
Примечания
1911 г. "Троцкий... был в 1903 г. меньшевиком; отошел от меньшевизма в 1904 г., вернулся к меньшевикам в 1905 г., щеголяя лишь ультра-революционной фразой; в 1906 г. опять отошел... Троцкий совершает плагиат сегодня из идейного багажа одной фракции, завтра - другой, и поэтому объявляет себя стоящим выше обеих фракций... мне приходится заявить, что Троцкий представляет лишь свою фракцию".
1911 г. "Люди, подобные Троцкому с его надутыми фразами... являются ныне "болезнью времени"... Всякий, кто поддерживает группку Троцкого, поддерживает политику лжи и обмана рабочих... Задача Троцкого в том и состоит, чтобы прикрывать ликвидаторство, бросая песок в глаза рабочим... С Троцким нельзя спорить по существу, ибо у него нет никаких взглядов... его разоблачают, как... дипломата самой мелкой пробы".
1912 г. "Блок ликвидаторов. Троцкого, впередовцев... был построен на беспринципности, лицемерии и пустой фразе... Троцкий... прикрывает их ррреволюционной фразой, которая ему ничего не стоит, а их ничем не связывает".
1914 г. "Старые участники марксистского движения в России хорошо знают фигуру Троцкого, и для них не стоит говорить о ней. Но молодое рабочее поколение не знает ее, и говорить приходится... Такие типы характерны, как обломки вчерашних исторических образований и формаций, когда массовое рабочее движение в России еще спало..."
1914 г. "Никогда еще, ни по одному серьезному вопросу марксизма Троцкий не имел прочных мнений, всегда "пролезая в щель" тех или иных разногласий и перебегая от одной стороны к другой".
1915 г. "Троцкий... как и всегда, ни в чем принципиально не согласен с национал-шовинистами, но во всем практически согласен с ними". (Примеч. авторов)
2. Троцкий прибыл в США за два месяца до свержения царя, после того, как поздней осенью 1916 г. он был выслан из Франции. Бухарин незадолго до этого приехал в США из Австрии. (Примеч. авторов)
3. В своей книге "Английский агент" Брюс Локкарт указывал на то, что английское правительство с самого начала совершило серьезную ошибку в своей отношении к Троцкому. Локкарт писал: "Что касается Троцкого, мы поступили неразумно. Во время первой революции он жил в эмиграции, в Америке. Он не был тогда ни меньшевиком, ни большевиком. Он был тем, что Ленин называл троцкистом, т.е. индивидуалистом и оппортунистом... Он никогда не был и не мог быть хорошим членом партии. Его поведение до первой революции вызвало резкое осуждение Ленина...
Весной 1917 г. Керенский обратился к английскому правительству с просьбой облегчить Троцкому возвращение а Россию... Как это бывало всегда в наших отношениях с Россией, мы и тут применили роковую политику полумер. С Троцким мы обошлись как с преступником. В Галифаксе... он был интернирован в лагере для заключенных... Возбудив в нем ожесточенную ненависть, мы затем разрешили ему вернуться в Россию". (Примеч. авторов)
4. Об оппозиционной деятельности Троцкого на посту комиссара по иностранным делам, в связи с заключением Брестского мира, см. стр.25.
После снятия с поста комиссара по иностранным делам Троцкий публично признал ошибочность своей позиции в Брест-Литовске и снова предложил Ленину свое безоговорочное сотрудничество. Троцкому был предоставлен новый пост. Он был назначен комиссаром по военным делам. Военная стратегия и практическое руководство Красной армией были сосредоточены, главным образом, в руках Сталина, Фрунзе, Ворошилова, Кирова, Щорса и Буденного. Полагаясь на советы группы бывших царских "специалистов" из его окружения, комиссар по военным делам Троцкий неоднократно шел против решений ЦК по военным вопросам и творил произвол и самоуправство. Во многих случаях только прямое вмешательство Центрального Комитета удержало Троцкого от расстрела руководящих большевистских военных представителей на фронте, возражавших против его распоряжений.
Летом 1919 г. Троцкий заявил, что Колчак не представляет больше угрозы на Востоке, и предложил бросить силы Красной армии на юг против Деникина. Это, - указывал Сталин, - дало бы Колчаку столь нужную ему передышку и возможность реорганизовать и перевооружить свою армию и начать новое наступление. Сталин как военный представитель Центрального Комитета заявлял: "Нельзя оставлять в руках Колчака Урал с его заводами, с его железнодорожной сетью, где он легко может оправиться, собрать кулак к вновь очутиться у Волги". План Троцкого был отвергнут Центральным Комитетом, и Троцкий был отстранен от руководства военными операциями на Восточном фронте, которые завершились окончательным поражением армии Колчака.
Осенью 1919 г. Троцкий разработал план кампании против Деникина. Этот план предусматривал поход через Донские степи, область, почти лишенную дорог и кишевшую бандами контрреволюционного казачества. Сталин, посланный Центральным Комитетом на Южный фронт, отверг план Троцкого и предложил взамен свой план, предусматривавший продвижение Красной армии через Донецкий бассейн с его густой сетью железных дорог, запасами угля, с его преимущественно рабочим населением, сочувствующим большевикам. План Сталина был принят Центральным Комитетом. Троцкого отозвали с Южного фронта, ему приказали не вмешиваться в военные операции на юге и "посоветовали" не переходить демаркационную линию Южного фронта. План Сталина обеспечил победу над Деникиным.
Одним из ближайших сотрудников военного комиссара Троцкого был полковник Вацетис, царский офицер, занимавший при Троцком пост главнокомандующего Восточным фронтом. Советские власти установили, что Вацетис участвовал в интригах против верховного командования Красной армии. Вацетис был смещен. В "Моей жизни" Троцкий дает любопытную апологию своего бывшего сотоварища: "...Вацетис в минуты вдохновения издавал приказы таким образом, словно не существовало ни Совнаркома, ни Центрального Исполнительного Комитета... Его обвинили в сомнительных планах и связях, и пришлось его уволить, хотя в действительности в этих обвинениях не было ничего серьезного. Возможно, что перед сном парень начитался биографии Наполеона и затем поделился своими честолюбивыми мечтами с двумя или тремя молодыми офицерами". (Примеч. авторов)
5. В апреле 1937 г. Троцкий писал о своей связи с убийцей Блюмкиным: "Во время войны он состоял членом моего военного секретариата и был лично связан со мной... Его прошлое - у него было весьма необычное прошлое - он был членом лево-эсеровской оппозиции и участвовал в восстании против большевиков. Это он убил немецкого посла Мирбаха... Я взял его к себе, в свой военный секретариат, и всегда, когда я нуждался в храбром человеке, Блюмкин был и моем распоряжении". (Примеч. авторов)
6. Решение о переходе к НЭПу было принято на X съезде партии в марте 1921 г. (Примеч. ред.)
7. Цитаты и диалоги в Третьей книге, относящиеся к подпольной деятельности троцкистов е России, кроме особо оговоренных случаев, приводятся по материалам процессов, проходивших в Военной Коллегии Верховного Суда СССР в Москве в августе 1936 г., в январе 1937 г. и в марте 1938 г. Диалоги и события, связанные непосредственно с Троцким и его сыном Седовым, в случаях, не оговоренных в тексте, заимствованы из показаний обвиняемых по этим процессам. (Примеч. авторов)
8. См. стр.148.
9. Это сообщение было сделано Раковским в его показаниях перед Военной Коллегией Верховного Суда в марте 1938 г. Уже в тот период, который имеет в виду Раковский, т.е. в двадцатые годы, американский литератор и журналист Макс Истмен был официальным переводчиком писаний Троцкого и одним из главных проводников троцкистской пропаганды в Соединенных Штатах. Истмен первым обнародовал так называемое "завещание Ленина", которое он выдавал за подлинный документ, якобы написанный Лениным в 1923 г.
Троцкий вначале сам признавал, что Ленин не оставил завещания. В письме в редакцию нью-йоркской "Дейли уоркер" от 8.VIII.1925 г. Троцкий писал: "Что касается завещания, то Ленин никогда не оставлял такового и самое существо его отношения к партии, как и существо самой партии, делали подобное "завещание" абсолютно невозможным".
Под видом "завещания" эмигрантская и иностранная буржуазная и меньшевистская пресса цитирует одно из писем Ленина (в искаженном до неузнаваемости виде), содержащее ряд советов по организационным вопросам".
"Всякие разговоры об укрываемом или нарушаемом "завещании" не что иное, как злонамеренный вымысел, направленный против подлинной воли Ленина и интересов созданной им партии".
Но и до сего дня троцкистские пропагандисты продолжают ссылаться на "завещание Ленина", как на подлинный документ, устанавливающий, что Ленин якобы избрал своим преемником Троцкого. (Примеч. авторов)
10. В 1926 г. Раковский был переведен из Лондона в Париж. Перед отъездом во Францию он виделся с Троцким а Москве. Троцкий сказал ему, что положение в России становится критическим и приближается к развязке и что необходимо Использовать любые возможные источники помощи из-за границы. "...Я пришел к выводу о необходимости сделать указание нашим единомышленникам за границей, полпредам и торгпредам, чтобы они зондировали у правых кругов капиталистических стран, где они находятся, в какой степени троцкисты могут рассчитывать на поддержку с их стороны".
По приезде во Францию Раковский, выполняя поручение троцкистской оппозиции, качал зондировать почву среди французских реакционных кругов, Франция была тогда центром заговора Торгпрома, и французский генштаб, руководимый Фошем и Петэном, разрабатывал планы нападения на Советский Союз. Касаясь переговоров, которые ему поручил вести Троцкий, Раковский впоследствии показывал на суде:
"Я встретился с депутатам Николь из Роэ. Николь - очень крупный льнопрядильщик севера, фабрикант... он принадлежит к правым республиканским кругам... Я его спросил тогда относительно возможностей или перспектив, которые существуют для оппозиции, - можно ли искать опоры среди французских капиталистических кругов, которые настроены агрессивно против СССР. Он мне ответил: "Конечно, и в большей мере, чем вы, может быть, сами ожидаете". Но это будет, как он сказал, главным образом, зависеть от двух обстоятельств. Первое обстоятельство - это то, чтобы оппозиция стала действительно реальной силой, а второе обстоятельство - в какой степени она пойдет па концессии французскому капиталу".
"Второй разговор я имел в Париже в сентябре тоже 1927 г. с депутатом, крупным зерноторговцем Луи Дрейфус. Нужно сказать, что и этот разговор и заключение - аналогичны с теми, которые у меня были с Николем". (Примеч. авторов)
11. Сэр Остин Чемберлен - ярый враг Советского Союза - был тогда английским министром иностранных дел. (Примеч. авторов)
12. Четыре тысячи голосов - вот максимум, не превзойденный силами оппозиции за все время их агитации. Несмотря на то, что в партии были запрещены группировки и официально подчеркивалась необходимость "революционного единства" как краеугольного камня советской внутренней политики, троцкистской оппозиции была предоставлена советским правительством поразительная свобода дискуссий, критики и собраний. В особенности после смерти Ленина, когда страна переживала период внутреннего и внешнего кризиса, Троцкому удалось использовать сложившуюся обстановку для попыток создать вокруг своей фракции массовое движение. В своей публичной пропаганде оппозиция пускала в ход все мыслимые виды политической аргументации против советского строя. Социальная и экономическая политика сталинского руководства подвергалась постоянной критике, И все же не было ни одной попытки запретить агитацию Троцкого, пока она открыто не саморазоблачилась как антисоветская и по своей сути, и по связям своим с другими антисоветскими силами. С 1924 по 1927 г. положение можно охарактеризовать словами Сиднея и Беатрисы Вебб, писавших в своей книге "Советский коммунизм - новая цивилизация?": "Это были три года беспрерывных публичных дискуссий, что могло показаться удивительным всем тем, кто считал, что СССР стонет под игом неограниченной диктатуры. Эти дискуссии принимали различные формы. Происходили неоднократные дебаты в главных законодательных органах, таких как ВЦИК и ЦК коммунистической партии. Горячие споры велись в местных советах так же, как и в местных партийных организациях. В большом количестве выходила литература (оппозиционная) - книги и брошюры, не встречая препятствий со стороны цензуры и к тому же в издании государственных издательств, причем, как указывает хорошо знакомое с этим вопросом лицо, она исчислялась буквально тысячами страниц". Веббы добавляют, что "вопрос был окончательно и авторитетно решен Пленумом Центрального Комитета партии в 1925 г. и после дополнительного обсуждения утвержден XIV и XV партийными съездами", но и "после этих решений Троцкий, упорствуя в своей агитации, пытался организовать сопротивление, и его поведение стало явно мятежным". (Примеч. авторов)
13. В отсутствие Троцкого руководство оппозиционными силами Временно перешло к Николаю Бухарину, который, не соглашаясь признать руководство Троцкого, предусмотрительно отказался от открытого участия в рискованной попытке путча. Бухарин считал подлинным теоретиком и руководителем оппозиции себя, а не Троцкого. В Институте красной профессуры, который он возглавлял в Москве, Бухарин окружил себя "кадрами", как он их называл, завербованными среди молодых студентов. Некоторых из них Бухарин обучал технике заговора. Он находился также в тесном соприкосновении с представителями технической интеллигенции, примкнувшей к "Промпартии". Сначала Бухарин называл себя "левым коммунистом". После поражения Троцкого он приступил к формулировке принципов, впоследствии легших в основу того движения, которое вскоре получило широкую известность под названием правой оппозиции.
Бухарин считал, что Троцкий действовал опрометчиво и что его провал в большой мере обусловлен тем, что его выступление не было поддержано другими антисоветскими силами внутри страны. Бухарин решил с помощью своей правой оппозиция исправить эту ошибку. Вскоре после объявления троцкистов вне закона должно было начаться осуществление в полном объеме первого пятилетнего плана. Страна стояла перед перспективой новых трудностей и крайнего напряжения. Вместе с Алексеем Рыковым, занимавшим высокий пост в правительстве, и профсоюзным лидером Томским Бухарин, в тайном сотрудничестве с агентами Торгпрома и меньшевиками, организовал внутри большевистской партии правую оппозицию. Она была основана на прямом противодействии пятилетнему плану. На тайных встречах с представителями Троцкого и агентами других подпольных организаций Бухарин разрабатывал программу правой оппозиции. Вот что он показал на суде:
"...Если формулировать практически мою программную установку, то это будет в отношении экономики - государственный капитализм, хозяйственный мужик-индивидуал, сокращение колхозов, иностранные концессии, уступка монополии внешней торговля и результат - капитализация страны... Внутри страны наша фактическая программа - это... блок с меньшевиками, эсерами и прочими... Сползание... в политическом смысле на рельсы, где есть, несомненно, элементы цезаризма... элементы фашизма".
Намеченная Бухариным новая политическая линия Для оппозиции нашла последователей среди крупных, карьеристки настроенных чиновников, не веривших в успех пятилетнего плана. Вожаки кулацких элементов в стране, яростно противившихся коллективизации деревни, обеспечили правую оппозицию Бухарина той "массовой" базой, которую Троцкий тщетно пытался найти для себя. Сначала Троцкий был недоволен претензиями Бухарина на руководство движением, которое было организовано им, Троцким, но после кратковременного периода соперничества, и даже вражды, разногласия между ними сгладились. Открытая "легальная" фаза правой оппозиции продолжалась до ноября 1929 г., когда Пленум Центрального Комитета постановил, что пропаганда правых оппортунистов не совместима с пребыванием в партии. Бухарин, Рыков и Томский были сняты со своих высоких официальных постов. (Примеч. авторов)
Глава XVI. Возникновение "Пятой колонны"