Ещё раз о директиве №1 от 21.06.1941 г и «Боевой готовности»

(приводились ли войска западных округов в «достаточную» боевую готовность к 22 июня, и когда же приводили войска в «Боевую готовность» на самом деле – в ночь на 22 июня, как утверждает маршал Жуков, или было как-то по-другому)

Согласно «Воспоминаниям и размышлениям» Маршала Победы Г.К.Жукова, в истории Великой отечественной Войны укоренилась одна интересная и легендарная история. История о том, как вечером 21-го июня 1941 года, Г.К. Жуков получил сообщение от начальника штаба Киевского особого военного округа генерал-лейтенанта М.А. Пуркаева о немецком перебежчике-ефрейторе, который утверждал, «что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнется утром 22 июня». Жуков «тотчас же доложил наркому и И.В.Сталину то, что передал М.А. Пуркаев». Сталин пригласил Жукова с Тимошенко и Ватутиным в Кремль. Жуков «захватил с собой проект Директивы войскам» и они «по дороге договорились, во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность». После долгих сомнений, и практически под давлением Тимошенко: «Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность», Сталин согласился дать в приграничные округа эту Директиву и объявить-таки в этих округах «полную боевую готовность». По предложению Сталина Жуков с Ватутиным составили новый, более короткий «проект директивы наркома», в котором Сталин сделал некие «поправки и передал наркому для подписи». Далее Г.К.Жуков приводит в своих мемуарах текст Директивы № 1 от 21.06.41 г. полностью и сообщает, что «Передача в округа была закончена в 00.30 минут 22 июня 1941 года» (хотя от Сталина Жуков и Тимошенко ушли ещё около 22.00 21-го, а приграничных западных округов всего четыре). Дальше идет рассказ о том, как Жукова с Тимошенко обуревало «чувство какой-то сложной раздвоенности». Вроде бы все необходимые мероприятия ими выполнены, «директиву о приведении войск приграничных военных округов в боевую готовность» им отправить Сталин разрешил. Но «у нас ряд важнейших мероприятий ещё не завершен. И это может серьёзно осложнить борьбу с опытным и сильным врагом. Директива, в которую в тот момент передавал Генеральный штаб в округа, могла запоздать».

Под утро, всю ночь не смыкавший глаз Г.К. Жуков, получил сообщения из Западного особого военного округа «о налете немецкой авиации на города Белоруссии», из Киевского округа «о налете на города Украины», из Прибалтийского «о налетах вражеской авиации на Каунас и другие города». После этого, около 4.00, «нарком приказал» Жукову «звонить И.В.Сталину». Сталин в это время спал, и начальник охраны отказывался сначала будить Сталина. Но Жуков смело потребовал: «Будите немедля: немцы бомбят наши города!». Сталин подошел к телефону. Жуков «доложил обстановку и попросил начать ответные боевые действия. И.В.Сталин молчит. Слышу лишь его дыхание». Видимо до Сталина всегда туго доходило с утра пораньше. Георгий Константинович настойчиво переспросил: «Вы меня поняли?» Сталин молчит ещё какое-то время, потом до него всё же дошло, и «наконец И.В.Сталин спросил: - Где нарком?». Дальше Сталин дал команду собрать Политбюро. «В 4 часа 30 минут утра мы с С.К. Тимошенко приехали в Кремль. Все вызванные члены Политбюро были уже в сборе». Затем, бледный Сталин хотел звонить в германское посольство. Молотов доложил, что «Германское правительство объявило нам войну». После «длительной, тягостной паузы» Жуков «рискнул … и предложил немедленно обрушиться всеми имеющимися в приграничных округах силами на прорвавшиеся части противника и задержать их дальнейшее продвижение». «Не задержать, а уничтожить, --- уточнил С.К.Тимошенко». В 7.15 утра 22 июня в округа передали Директиву № 2. Правда её текст Жуков в своих «воспоминаниях» приводить не стал, т.к. «она оказалась нереальной, а потому и не была проведена в жизнь» (хотя данная Директива очень даже интересна с точки зрения довоенных планов наших лихих генералов). Затем идет рассказ о том, как был составлен и утвержден проект Указа об объявлении в СССР мобилизации военнообязанных. А потом, сразу после обеда 22 июня, Сталин отправил начальника Генерального штаба Г.К. Жукова в Киевский округ, и «несколько раздраженно добавил: - Не теряйте времени, мы тут как-нибудь обойдемся».

Прочитает это неискушенный человек, и составит для себя вполне определенное мнение о том, как Военные долго и нудно заставляли упирающегося Сталина дать-таки в приграничные округа директиву о приведении этих округов «в полную боевую готовность». Но так как данная Директива была послана в приграничные округа только в полночь с 21-е на 22-е июня, то за оставшиеся пару часов войска просто не успели подняться по тревоге. И выскакивали полусонные красноармейцы в одном исподнем из разбомбленных казарм. Но даже в исподнем они смело бросались на врага! Эх, если бы Сталин дал Г.К. Жукову разрешение на «объявление полной боевой готовности» хотя бы на несколько часов раньше! Или объявили «полную боевую готовность» ещё раньше, где-нибудь в мае, как просил и требовал Георгий Константинович! Уж тогда бы мы немцам показали. Всё боялся хитрый тиран «спровоцировать» врага Гитлера. Да и сама Директива о приведении войск западных округов «в полную боевую готовность» какая-то странная, всё талдычит о том, чтобы «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения». Тут воевать надо, а Сталин всё о «провокациях» твердит. И уж тем более нельзя отправлять начальника Генштаба в округа! Даже невоенный человек, прочитавший это, понимает, как «неправ» Сталин». Ведь в такой день, начальник Генштаба обязан находиться на своем рабочем месте, а не разъезжать по округам!