ЕЩЁ РАЗ О «22 ИЮНЯ»
(как описываются последние предвоенные дни в мемуарах известных маршалов и что такое «Директива № 1» на самом деле)
В штабы западных округов 15 июня из Москвы приходили телеграммы о выдвижении поднятых по тревоге частей в «районы сосредоточения» на «учения» (что по факту уже означает приведение частей этих округов в «полную боевую готовность», т.к. без приведения в боевую готовность не возможно воинскую часть отправить даже на учения). Командование этих округов отдавало приказы по округу своим частям второго эшелона, уже почти месяц укомплектованным личным составом и техникой для ведения войны, на выдвижение этих частей на заранее определенные рубежи обороны к границе. Или наоборот, некоторые части отводились от границы, на заранее подготовленные рубежи (были ведь и части первого эшелона, находящиеся непосредственно у самой границы).
Однако при этом выдвижение разным частям предписывалось в целях маскировки начинать в разные дни -- 17 и 18 июня 41-го. При этом только командиры дивизий и корпусов знали точное содержание этих телеграмм-приказов из Москвы. Остальным офицерам сообщалось, что части убывают «на учения»…
Также разным частям ставилось свое конкретное время прибытия на рубежи обороны. Возможно, считали, что за эти дни противник ещё не продвинется так далеко от границы вглубь страны. Возможно, ещё сомневались в Кремле, что именно в ближайшее воскресенье, 22 июня, произойдет нападение Германии. А, возможно, что эти даты прибытия к местам обороны были назначены частям в том же КОВО умышленно. При таком разбросе времени стрелковые корпуса после 22 июня не имели времени элементарно занять оборону и окопаться (а ещё надо было разведку местности провести и т.п. мероприятия), вследствии запаздывания вступали в бой частями и громились немцами именно по частям. Хотя бы, потому что немцы уже захватывали данные рубежи. И наши части вступали в бой с ходу…
Например, «…31-й стрелковый корпус из района Коростеня к утру 28 июня должен был подойти к границе вблизи Ковеля. Штабу корпуса до 22 июня надлежало оставаться на месте;..» (в Коростене). Коростень находится в 300 км от границы и в 250 км от Ковеля по прямой, по карте (в реальности от Коростеня до Ковеля до 300 км по дорогам). Корпус должен был выйти из Коростеня 17-18 июня и прибыть в Ковель к 28 июня. 10 дней отводилось стрелковому корпусу чтобы пройти 300 км. 30 км в сутки. «…от восьми до двенадцати ночных переходов…».
Если пешком, как это частенько было уже в ходе войны, то, как раз 10 дней и надо. Но вообще-то в предвоенной армии должны были быть машины для перевозки личного состава и даже в ночное время вполне можно проехать гораздо большее расстояние, чем 30 км. Но самое главное, Ковель находится всего в 60 км от границы, от которой в сторону Ковеля как раз идет шоссейная и железная дорога. Интересно, командование КОВО, сколько времени отводило пограничникам и приграничным частям первого эшелона для обороны Ковеля, коли определяло прибытие частям второго эшелона аж почти через неделю после нападения? (Хотя для 36-го стрелкового корпуса, что «должен был занять приграничный район Дубно, Козин, Кременец к утру 27 июня ..», время прибытия под Дубно к 27 июня, в 120-150 км от границы, ещё можно с натяжкой считать «приемлемым».) Впрочем, сроки маршей ещё можно было сократить в случае необходимости…
Вместе с приказами из Москвы на выдвижение частей второго эшелона в районы сосредоточения» на «учения», а потом и на приведение оставшихся частей в «полную боевую готовность», командованию западных округов уже 15-го, а тем более 18 июня 1941 года наверняка и вероятная дата нападения Германии сообщалась -- 22 июня. Но командование КОВО ставит задачу частям округа прибыть в места сосредоточения аж к концу месяца. Сначала Кирпонос готов начать войну уже 10 июня и дает команды занять «предполье», за что получает нагоняй из Москвы, но, получив точные указания из Москвы на выдвижение в это самое «предполье» 15 июня, дает команду частям преодолеть расстояние в 300 км аж за 10 суток! Жаль не пишет Баграмян, кто установил сроки выхода к границе для этих стрелковых корпусов – Москва или сам командующий Киевского особого округа генерал Кирпонос, при котором и служил начальником оперативного отдела округа полковник И. Х. Баграмян?
Почему я уверен, что командование западных округов уже 15-го, и точно уже 18-го июня знало вероятную дату нападения -- 22 июня 41-го? А об этом говорится в вопросе, поставленном перед генералами (и среди них обязательно есть ответы выжившего на войне генерала Пуркаева, начальника штаба КОВО перед 22 июня) уже после войны: «Когда было получено распоряжение о приведении войск в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня; какие и когда были отданы указания по выполнению этого распоряжения и что было сделано войсками?». Может быть рядовым командирам, как тому же замполиту танкового батальона в танковой дивизии Черняховского в ПрибОВО, и говорили 15 июня, что они убывают «на учения» по тревоге, но командующие округов, командиры крупных соединений четко представляли себе, для чего их части убывают к границе. Знали о дате нападения командующие округов, и уж тем более знали о дате «22 июня» начальник Генерального Штаба и нарком обороны. Наверняка они были извещены лично Сталиным, который и дал команду двинуть к границе войска второго эшелона с 15 июня. После того, как в газетах 14 июня было опубликовано то самое «Сообщение ТАСС», что якобы «дезориентировало» командиров РККА.
Так вот, командованием ПриОВО, ЗапОВО и КОВО 15 июня получили телеграммы о начале выдвижения отдельных частей второго эшелона «на учения». А уже точное и конкретное «распоряжение о приведении в боевую готовность в связи с ожидавшимся нападением фашистской Германии с утра 22 июня» было получено 18 июня в этих трех округах одновременно. После этого, в Прибалтике и на Украине, командованием были сначала отданы необходимые приказы подчиненным им частям второго эшелона начиная с 15 июня выдвигаться к рубежам обороны к границе, в места «районов сосредоточения» (ещё раз напомню, не возможно провести «учения», не приводя части как минимум в «повышенную боевую готовность»). А затем, после 18 июня, стали приводиться в полную боевую готовность и остальные части этих двух округов и тем более должны были быть подняты по тревоге и убыть на рубежи обороны оставшиеся части второго эшелона – 4 механизированных корпуса в КОВО, что должны были убыть вместе со стрелковыми согласно майской Директивы, и все оставшиеся части округов в том числе. Правда, стрелковым частям второго эшелона в КОВО давалось «от восьми до двенадцати ночных переходов» и некоторые из них должны были прибыть в районы сосредоточения и обороны аж через 8 дней после 22 июня. А механизированные корпуса вообще, похоже, остались в местах своих расположений?